- Дайте слово сына Луны! - потребовал мальчуган, - иначе я не сдвинусь с места.

- Даю слово сына Луны, я обещаю давать тебе каждый день уроки обращения с оружием и оплачу твою службу проводника в размере одной бронзовой монеты за десять дней, - поклялся воин и с сарказмом добавил: «Может быть мне ещё поклясться на крови?».

- Не нужно. Твоей клятвы достаточно, - мальчишка пропустил издевательскую интонацию, а может быть просто не заметил её по своей простоте. В его землях - на Востоке - все дети Луны были гвардейцами, а они всегда держали свои обещания. Не было большей части в семье, чем рождение ребенка, отмеченного Луной. Они всегда появлялись внезапно, а их возможности могли долго не проявляться.

- Тогда пойдем, следуй за мной очень тихо, - воин приложил палец к губам и уже развернулся для того, чтобы выйти из палатки, как его остановил мальчишка.

- Мне бы руки развязать, - шмыгнул он носом, показывая свои путы.

- Хорошо, подожди меня здесь, я найду, чем разрезать веревки, и вернусь.

Шинн нашёл в углу кусок какой-то ткани и замотал ею голову и лицо, чтобы светящиеся в свете Луны волосы не выдавали его во мраке. Он осторожно отодвинул полог, закрывавший вход в шатер, и осмотрелся. Прислушиваясь несколько секунд к тому, что происходит снаружи, он сделал шаг в сумрак. Мальчишка вновь зарылся в кучу тряпья, то и дело ожидая, что на улице будет поднята тревога. В таком случае ему,  Притту, точно ничего не сделают, ведь он не участвовал в побеге. В какой-то момент мальчишка подумал, что воин попросту бросил его, но в палатку вошел Шинн. В одной руке он сжимал бурдюк с водой,  а в другой саблю, на тело был накинут не застегнутый кожаный доспех с металлическими пластинами, а на поясе красовался ремень, за который были заткнуты небольшой топорик и кинжал. Воин взял одну тряпку из кучи и принялся вытирать лезвие своего оружия, затем перерезал веревки, сковывавшие движения мальчишке.

Воин кивнул головой в сторону емкости с водой: «Попей, только немного, неизвестно, когда мы сможем пополнить припасы.»

Мальчишка отхлебнул пару глотков, он хотел пить ещё, но, посмотрев на воина, отстранился от бурдюка и протянул его.

- Ты его понесёшь, - пояснил Шинн, - оставь при себе. А пока помоги мне стянуть потуже грудь, воин скинул с себя доспехи, порывшись в тряпках, нашёл подходящий материал. Спустя несколько минут облаченный в амуницию и при оружии, он чувствовал себя гораздо лучше. Благодаря тугой повязке во время ходьбы Шинна почти не беспокоили его саднящие рёбра.

 - Иди за мной следом, только очень тихо. Не издавай ни звука, - скомандовал он, держа наготове саблю.

Старый воин и мальчишка осторожно выбрались наружу. Вокруг стояло бесконечное количество шатров, в которых можно было заблудиться. После нескольких минут движения Притт тихонько дернул за рукав воина, тот остановился и грозно посмотрел на источник своего раздражения. Парнишка невозмутимо показал рукой в противоположную сторону.

- Восток там, - едва слышно пояснил Притт.

Шинн повернулся и двинулся в указанном направлении. Лагерь после праздного вечера крепко спал, многие воины, не добравшись до своих шатров, лежали прямо на земле. Видимо, они не рассчитали свои силы, заливая в себя вино кувшинами, а может быть и намеренно напивались до такого состояния, чтобы забыть о кровавых воспоминаниях недавнего штурма. Медленно и осторожно два человека, как тени, крались в сторону, где лагерь должен был закончиться, поэтому нужно было постоянно оставаться начеку, потому что именно там на пути у беглецов могли попасться часовые. Впереди показался костёр, выделявшийся на фоне тлевших углей, не раз встречавшихся на пути, а значит около него находились бодрствующие воины, скорее всего это и был один из охранных дозоров. Обойти его не было возможности, поэтому двум беглецам предстояло каким-то образом пройти через него. Прячась за телегой, заставленной плетеными корзинами, Шинн начал свое наблюдение. Около костра находилось два солдата, один лениво потягивался, борясь со сном, а второй ворошил длинной палкой дрова в костре. Где же стоял третий часовой? Вместе с этим вопросом в голове вспыхнул сноп искр, и воин провалился в небытие.

Очнулся он от того, что кто-то больно пнул его по рёбрам.

- Вставай, скотина, - ликовал самодовольный охранник, - не зря все же людям дана возможность сливать из себя излишки жидкости. Возвращаюсь к костру, сморю, кто-то за вами наблюдает, парни. Я его раз по башке!

Все часовые негромко засмеялись, довольные исходом событий. Поймать сбегающего пленника было хорошим поступком и за него полагалась награда. А им не пришлось даже прилагать никаких усилий для того, чтобы сделать это.

- Может сейчас его оттащим к командиру? - предложил один из них.

- Нет, - возразил другой, - он и так спросонья обычно ревет как медведь, а тут ещё и под хмелем, не стоит рисковать. Сейчас замотаем предателя как следует, а с рассветом отнесем этого огненноголового в шатер к Иль Равею, он наверняка нас наградит за это.

- От судьбы не убежишь, - издевательски заметил один из солдат и похлопал Шинна по щеке, - если на роду написано пылать на костре, значит так и будет.

Находясь в шаге от свободы, было так глупо попасться на обычной невнимательности. Старый воин осмотрелся, ища пути спасения. Три вооруженных воина, они стоят, Шинн лежит без оружия, шансов почти нет. «Мальчишка!», - вспомнил беглец и покрутил головой, парнишки рядом не было, значит ему удалось бежать.

- Чего елозишь? - злобно произнес один из часовых и склонился над пленником держа веревку, -  давай сюда руки.

- Смотри, - прервал своего соратника другой воин.

Склонившийся над Шинном солдат закрывал обзор, и воин не мог видеть, что привлекло внимание часовых. Наконец он нашел прореху в телах и увидел, что навстречу солдатам из-за телеги вышел Притт. Похоже, что глупый мальчишка решил сдаться ради ежедневной кормёжки.

Тем временем в руках парнишки что-то блеснуло, и один из воинов оголил саблю, с усмешкой смотря на мальца. Но парень, нисколько не смутившись, скорчил смешную гримасу и начал подкидывать предметы вверх, ловя их и снова подбрасывая, не давая им упасть на землю. Шинн заметил, что мальчишка жонглировал всякой всячиной - початком кукурузы, камнем, парой кинжалов и яблоком.

Воины заулыбались, а воодушевленный этим Притт начал быстро откусывать от яблока, не останавливая своего жонглирования. Часовые явно были удивлены и зачарованы этим зрелищем, но при этом они явно не опасались мальчугана, ведь они были хозяевами положения, а единственный, кто мог оказать им сопротивление, лежал сейчас у их ног. Часовой, хотевший связать Шинна, начал подниматься, увлеченный неожиданным представлением. Это был маленький шанс для старого воина - он резко выхватил из-за пояса у солдата кинжал и нанес тому несколько ударов в живот. Часовой повалился на него, придавливая грузным телом. Сбрасывая с себя обмякшего мертвеца, Шинн начал подниматься, понимая, что находится в невыгодной позиции перед стоящими на ногах воинами, но то, что произошло через мгновение, навсегда осталось в его памяти. Солдаты только начали реагировать на движение своего пленника, поворачивая головы и обнажая оружие, а мальчишка, не прекращая жонглирования, метнул сперва один кинжал, затем второй. Оба солдата безвольными куклами повалились на землю. У каждого из них в глазнице по самую рукоятку засели кинжалы. Шинн удивленно смотрел на Притта, который, ловко поймав яблоко, как ни в чем не бывало, продолжал его доедать.

- Как у тебя это получилось? - едва вымолвил старый солдат.

- Я же говорил вам - в балагане долго был, там меня научили жонглировать и ножи метать. В городе, где останавливались, ярмарку с аттракционами открывали, кто точнее меня нож кинет - золотой получит, если я точнее - золотой платит.

Шинн поднялся со своего места и отряхнул одежду, мальчишка забежал за телегу и вернулся оттуда уже с бурдюком и кожаной сумкой.